Страсти по Большому

Страсти по Большому

Вот и Цискаридзе, наконец, дали Должность. Исполнилась мечта. Больше не надо интриговать, ходить подписывать коллективные письма. Частично, кстати, то, памятное, годовалой давности письмо деятелей культуры (за которое потом перед Иксановым извинились Захаров с Образцовой, Табаков и Соткилава) возымело действие — Иксанова сняли. Правда, гендиректором ГАБТа всё равно назначили другого.


А самого Николая Максимовича на днях посадили ректором в Академию русского балета имени Вагановой. Это, кто не знает, в Питере. С одной стороны, подальше от Большого. С другой стороны — сочувствия вагановцам. Ещё вчера у них на сайте висела гневная отповедь танцовщику Цискаридзе, который с той же резвостью, с которой охаивал Большой, наехал и на Академию. Теперь-то он, став ректором, всё исправит... Ну, или, по крайней мере, поправит своих критиков. Держитесь за стенки. Будем пристально смотреть: станет ли легче работать недавно вернувшемуся в Большой театр худруку балета Сергею Филину.   

Кто не знает, и до Филина с людьми, занимающими должность художественного руководителя балета ГАБТ, случались сплошь какие-то чудеса. Только не из «Диснея», а из фильмов ужасов. Как справедливо заметила в одном из своих материалов Латынина, хорошо, что полиция арестовала «кислотомётчиков», однако также неплохо было бы выяснить: кто же резал колёса на машине Ратманского, кто соорудил сайт с мерзкими фотографиями Янина, кто, наконец, резал шины Филину и устраивал ему телефонный террор? И, заметьте, всё это дела времён минувших, задолго до «кислотной атаки». Только вот дела, так и не раскрытые.   

Дмитриченко, что ли, был центром предприятия по устранению неугодных руководителей? Коллеги не верят — говорят, по характеру непохоже. Вспыльчивый — да. Но не интриган.   

…Недавно мне рассказали, что в Москве живёт любопытная писательница. Шесть лет назад в издательстве АСТ вышел её детективный роман «Арабеск на мокром асфальте», главный герой которого списан с... Николая Цискаридзе. И этот самый герой в романе заказывает убийство человека! Повторюсь — роман шестилетней давности. Но и это не самое любопытное в нашей истории. Однако — обо всём по порядку.   

Зовут писательницу Арина Борисова, она журналист, искусствовед. Мы стали переписываться, и вот что она сообщила мне:   

«Признаюсь, еще в январе, услышав информацию о “кислотной атаке” на Сергея Филина, я непроизвольно воскликнула — допрыгался! Имея в виду прототипа своего антигероя. И, кем бы ни оказался тот самый таинственный главный заказчик, о котором столько сейчас говорится явных и завуалированных слов, у меня нет никаких сомнений в том, что у этого преступления есть свой “идейный вождь” — Николай Максимович Цискаридзе. Моё убеждение основано на той самой логике предсказуемости поступков человека, вытекающих из его морального кодекса и нескольких лет тесного общения с семьёй Цискаридзе».   

Словом, к Николаю Максимовичу у неё имеется большое и, кажется, не слишком доброе чувство. Осталось выяснить, какое именно. Сейчас она, к сожалению, отсутствует в городе. Приедет — встречусь, расспрошу поподробнее. А сейчас, для затравки, несколько пассажей из её письма:   

«В 1991 году моя десятилетняя дочь поступила в хореографическое училище Большого театра. На радостях я охотно согласилась выполнить просьбу сотрудницы канцелярии, оформлявшей документы, срочно отвезти лекарства её приятельнице в больницу. Так я познакомилась с Ламарой Николаевной Цискаридзе.   

При первой же встрече она рассказала о своём сыне Нике, старшекурснике того же училища. О том, что все вокруг негодяи, один он звезда. Об интригах и кознях, которые строят ему дети высокопоставленных родителей. И т. д. и т. п. От беседы остался неприятный осадок и недоумение. За лето я забыла о существовании будущей звезды и его больной матери. Но в начале учебного года вспомнила. Потому что позвонила Ламара Николаевна и, горько плача, попросила приехать к ней домой. В этот раз я более подробно узнала о личных материальных и моральных проблемах семьи Цискаридзе, И о том, что наше знакомство вовсе не было случайным — Ламара Николаевна призналась, что она давно искала контакта со мной. (В то время Арина Борисова была женщиной достаточно обеспеченной, её родственники владели большим грузинским рестораном, — А.П.) И тут судьба преподнесла ей приятный сюрприз — она узнала о поступлении дочки в МАХУ от нашей общей знакомой — замечательного педагога, которая готовила девочку к экзаменам. “Теперь, — ликовала бедная женщина, — ты будешь каждый день привозить ребёнка в школу, и, надеюсь, заглядывать ко мне, это же прямо напротив”. Так оно и получилось. Часто, практически каждый день на протяжении пяти лет я стала бывать в маленькой комнатушке коммунальной квартиры на Комсомольском проспекте, выходящей окнами на фасад училища. Привозила продукты, решала проблемы с презентами, которые требовались Нике для “нужных людей”. С какой стати, спросите вы? Да, проблем у меня и своих было немало. Но все просьбы мамы Ламары Цискаридзе сопровождались такими отчаянными жалобами на жизнь, на здоровье и прочее, что не хватало жёсткости отказать.

Объективности ради, меня трогало тёплое отношение милого талантливого мальчика, который, казалось, всей душой прикипел ко мне. Пять лет он называл меня второй мамой, делился всеми своими радостями и горестями, приглашал на все свои училищные концерты, интересуясь моим мнением. Он был пытливым, много читающим юношей, с которым всегда было о чём поговорить.

Но время от времени возникали странные и несимпатичные, мягко говоря, ситуации. Первое по-настоящему тревожное чувство появилось, когда я невольно услышала телефонный разговор Ламары Цискаридзе с Мадам — так она называла директора училища Софью Николаевну Головкину. У этой замечательной дамы, как у всякого великого полководца, была своя ахиллесова пята — Мадам была фантастически суеверна. Она искренне верила в кофейную гущу и карты Таро и часто обращалась к г-же Цискаридзе, владевшей этим “искусством”. В тот день Софья Николаевна была сильно встревожена открывшимся ей предательством кого-то из самого близкого окружения. Она просила вычислить личность коварного недруга. “Сейчас возьму «орудие труда» (так г-жа Цискаридзе называла огромные глянцевые картонки с витиеватыми рисунками) и минут через двадцать перезвоню”. Повесив трубку, она спокойно продолжила начатый со мной разговор. На моё робкое напоминание, что её гадания ждут, Ламара Николаевна, снисходительно улыбнувшись, ответила, что она и без карт знает, кого надо убрать. Спустя положенное время она лихо “нарисовала” чёткий словесный портрет одной из сотрудниц администрации училища, которая незадолго перед этим посмела чем-то сильно не угодить Нике во время традиционных училищных гастролей в Денвере. Строго посмотрев на моё опрокинутое лицо, г-жа Цискаридзе назидательным тоном произнесла:   

“Ни одна, самая маленькая обида не должна оставаться без наказания” и повторила любимый семейный лозунг: “По-настоящему сладка победа только тогда, когда дорога к ней вымощена трупами твоих врагов”.

Спустя некоторое время сотрудница была уволена.   

Каюсь, в то время к причудам старого человека, самоотверженно бьющегося за будущее своего любимого сыночка, я относилась довольно снисходительно. Гораздо неприятнее было видеть влияние подобного отношения к жизни и к людям в самом Нике.

Непомерное самомнение, самолюбование в сочетании с глубоко запрятанными комплексами. У него не было ни одного друга, ни одного мало-мальски близкого приятеля. Были только “конкуренты”, с которыми надо было держать ухо востро и которых следовало нейтрализовать на корню. Каюсь, иногда я думала, что им пора заняться хорошему психологу. Сдерживаемые вне дома негатив и недружелюбие всё чаще прорывались в агрессивных вспышках по отношению к близким людям. И, в первую очередь, к самой маме-наставнице. Даже хорошее настроение Николеньки выражалось в его излюбленной, издевательской и попросту жестокой по отношению к тучной, едва передвигающейся старой маме, команде: “Ломтик! Арабеск!” И попробовала бы она не “ изобразить ” !
»   

Здесь я прерву писательницу. Пояснение первое. «Ломтик» — домашняя кличка мамы, которой, как мне рассказала Борисова, наградил её сын. «Ламара» — «Ломтик». Пояснение второе. Кто не знает, арабеск — это одно из основных движений в балете: балерина стоит на одной ноге, вторая отведена назад и высоко поднята...   

Продолжаем.   

«Со временем многие мамы поступающих чад уверовали в могущество Ламары Николаевны и ее влияние на дела балетного училища. Помню, сама я была просто в растерянности, услышав от постороннего человека, что это якобы... Ламара Николаевна помогла устроить мою дочь в училище!

А насчет влияния... Последовал ряд случаев, после которых мое разочарование в семье Цискаридзе начало перерастать в натуральное отвращение.

...Помню одну начинающую балерину. Изящная, стройная — живая фарфоровая статуэтка — фанатически трудоспособная и очень талантливая девчушка. Ламара Николаевна сама отбирала партнерш своему Нике. И что-то с этой девушкой у них не сложилось. Чем-то мама Ники была недовольна. Но помню момент, когда она произнесла, что девчушку “пора убирать”. Тем более, сделать это можно было практически безнаказанно — та сирота, иногородняя.

И вот однажды в разгар занятий в балетном классе девушку оторвали от станка и “конвоировали” в спальню интерната. Зачем? Дабы предъявить ей кучу чужих золотых побрякушек, таинственным образом оказавшихся в её прикроватной тумбочке. Девочке было семнадцать лет. Семь из них она прожила в интернате безвыездно. И когда после молниеносного отчисления за ней захлопнулась тяжёлая дверь парадного подъезда, ей абсолютно некуда было идти. Её спасла тогда замечательная женщина — училищный педагог музыки.

Девушка потом стала отличной балериной. Но — в другой стране. А могла бы украсить сцену Большого...
»   

Итак, здесь ещё раз прервёмся. Собственно, что там творится в училищах балета, думаю, наших читателей интересует мало. Хоть на голове стойте — главное, чтобы в театры было приятно ходить. Да и понять нам важно другое — могли ли конфликты тех лет привести к конфликтам нынешних времён?   

Давайте попробуем проговорить проблему внятно. Итак: Цискаридзе ли тот самый «чёрный человек», глава зловещего подпольного штаба, центр интриг, терзающих последние годы Большой театр? И почему множество танцовщиков попросту боятся этого парня?   

У нас есть кое-что сказать на эту тему. Только вот вернётся Борисова, и ещё подождём возвращения нашего корреспондента, который сейчас находится в Грузии. Впереди большие открытия.

comments powered by HyperComments

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ